Монако ногами туриста.

Волею судеб я добрался до Монте-Карло. Само место оказалось очень приятной чуть сонной деревней, пусть количество и стоимость яхт никого не обманывает. Здесь тихо, спокойно, удобно, вкусно, совершенно не дорого и нет никаких толп туристов. Речь, разумеется, об обычном дне без гонок.

Маршрут, по которому пролегает трасса Гран При, — обычные городские улицы, по которым несложно было пройтись и грешно не проехаться. Ширина трассы воображение не поражает, но это не сюрприз. Что обращает на себя внимание, так это рельеф: сложность некоторых поворотов понимаешь, только рассмотрев их вживую.

Например, на телетрансляции видно, что Сен-Дево находится на подъёме, но плохо виден его уклон. А при беглом осмотре сразу понимаешь, откуда берётся столько ошибок на торможении и блокировок колёс: подъём начинается именно в зоне торможения, подвеска уже за счёт этого зажимается, плюс торможение, и тут начинаются кочки…

Подъём Бо Риваж змеится вверх к казино под ещё большим углом. Именно из-за того, что в 96-м году преодолевая этот подъём заглох медицинский автомобиль от Рено, в качестве пейс-кара и медицинского автомобиля появились в Ф1 Мерседесы. Покойный доктор Уоткинс был в такой ярости, что прямо из машины отправился к Норберту Хаугу, тогдашнему Тото Вольффу. Вопрос с машинами был решен быстро, в Рено даже опомниться не успели.

Первым сюрпризом для меня стала верхняя точка подъёма и вход в поворот Массне: перед отелем де Пари подъём неожиданно превращается в спуск. Следы резины на асфальте говорят о том, что не всем гонщикам удалось быстро пристреляться к этой сложной точке, когда машина вдруг оказывается совершенно “разгружена” обеими осями, а начинается вход в поворот. И Сен-Дево и Массне отличное подтверждение того, что гонки — это не про позднее торможение, а про точное торможение.

Поворот вокруг казино тоже заслуживал личного знакомства. К сожалению, схема движения в этом месте не позволяет проехать по маршруту Гран При — на площади организовано круговое движение. Но перепад высот в этом месте серьёзный, после выхода из Массне поворот Казино проходится практически “в горку”, причём внешний радиус располагается значительно выше внутреннего. Ну, кочку на выходе из Казино видели и знают все — именно в этом месте пилоты правильной траектории выхода предпочитают предсказуемо загруженную машину и стабильный разгон на короткую прямую к Мирабо.

Внутренний радиус в Мирабо также расположен значительно ниже внешнего, поэтому здесь всегда вывешивается и блокируется внутреннее — переднее правое — колесо.

Лёвс и Портье — действительно ровные, гладкие и обманчиво широкие повороты. Ровной трасса кажется везде, но надо понимать, что прогулка на скорости 40–50 км/ч не позволяет оценить качество полотна с той же полнотой, как атака на 280 км/ч. Поэтому проблемы кочек на торможении, с которыми сталкивается Ф1 могут быть неведомы даже некоторым другим гоночным сериям. Так вот Лёвс и Портье — повороты кажущиеся ровными, но главное — это медленные повороты. Широкими они тоже кажутся по сравнению с другими участками трассы. Шумахеру и Вурцу в 98-м, правда, хватило ширины трассы на то, чтобы пройти три поворота колесо в колесо, ещё и перекрестив траектории. Так вот, в обычные дни здесь ходят автобусы. Прямо через Лёвс.

Автор представлен в шпильке Лёвс исключительно для масштаба.

Тоннель, переход из тени в свет, в прогулочном режиме совсем не резкий, и торможение перед шиканой: очередная трудная точка, вся зона торможения поворачивает вправо, причём довольно сильно, и для максимального использования ширины полотна пилоту приходится повторить рулём этот изгиб.

Участок шиканы оказался захвачен дорожными рабочими, поэтому на набережную я попал значительно дальше, чем болиды Ф1. И подумал, что это в сущности неплохая идея — просто продлить прямую после тоннеля дальше, мимо нынешней шиканы, сделав новую эску ближе к Бюро де таба — поверьте на слово, место для этого есть, и обгонов на выходе из тоннеля добавилось бы. А короткая прямая перед Бюро де таба — её можно и короче сделать, разницы никто не заметит.

На набережной сюрпризов не было, разве что остатки бордюров вызвали некоторое сожаление о том, что секцию вокруг бассейна перестали огораживать отбойниками с обеих сторон. Но некоторые гонщики эффектно используют и имеющиеся. А вот такой разницы в высоте между набережной и стартовой прямой я раньше не замечал. Выход от Раскасс до Антони Ноге идёт в горку и имеет обратный уклон — внешняя часть поворота располагается ниже внутренней.

Все эти фокусы с рельефом работают не только очевидным образом во время атаки круга по сухой погоде — в дождь именно профиль поворота задаёт траекторию: вода всегда скапливается в низинах, и на той части трассы, что расположена ниже, воды собирается больше. Поэтому можно видеть, как в дождь начинается езда по внешним радиусам поворотов — как правило, на классических автодромах именно они располагаются выше.

Рейсовый автобус атакует связку Портье-Лёвс.

Приехать в Монте-Карло после гонки — странное, но интересное ощущение. Примерно так я однажды оказался на Тушинском аэродроме на следующий день после концерта “Монстры рока”. Какие-то бумажки на земле, гигантские конструкции сцены, и медленно бродившие между всем этим милиционеры в серых, советских ещё плащах. В Монако жизнь идёт своим чередом: мусора здесь, конечно, не найти, рабочие потихоньку заканчивают демонтаж трибун на набережной, красно-белые бордюры ещё располосованы следами резины, да на бульваре белые полоски стартовых позиций уже не слишком путают местных водителей. Ну была гонка, подумаешь. Через год опять будет.